Тайная жизнь старого города
– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – Н...ская. – Дребезжащий голос информатора утонул в грохоте сомкнувшихся створок.
– Да сколько можно! – недовольно воскликнул кто-то из пассажиров. – Я снова на работу опоздаю!
Я лишь покачал головой. Подземные духи часто бывали не в духе последнее время. Тяжёлый эмоциональный фон жителей поверхности отражался и на тех, кто никогда не показывался под небом. Не получая нужной порции необходимой подпитки, они нередко устраивали мелкие пакости.
Улыбаясь простенькому каламбуру, я старался угадать, куда же нас забросит на этот раз. Новокузнецкая? Новоясеневская? А может, Нарвская? Впрочем, последнее было маловероятным. Властители подземелий двух столиц недолюбливали друг друга, и вряд ли стали бы делиться и так весьма скудным рационом.
Ожидание затянулось. Поговаривали, что по ночам оно могло длиться часами. От скуки я продолжал вглядываться сквозь стекло в черноту тоннеля. Изредка мелькали проложенные вдоль стен коммуникации. Наряду с обычными силовыми кабелями, в плотных защитных кожухах было спрятано и кое-что ещё.
Урбанисты давно заявляли, что город – единый живой организм. Но только единицы из них действительно знали, о чём говорят. Столичные недра скрывали в себе самую настоящую нервную систему. Сотни километров тоннелей московской подземки были построены в том числе и для её защиты.
Если снять защитный кожух и прикоснуться к голому нерву, то можно почувствовать пульс города, ощутить себя единым целым с Москвой. Только очень сильный человек может выдержать такое. Неподготовленный разум просто расщепляется от подобного контакта и, присоединяясь к подземным духам, по ночам поёт сквозняками свою заунывную тоннельную песнь.
Поезд начал замедляться и неспешно вкатился на станцию. Пилоны, витражи...
– Станция Новослободская, – сухо объявил мужской голос. – Выход в город временно ограничен. Пользуйтесь вестибюлем станции Менделеевская.
Пожав плечами, я вышел из вагона и зашагал к переходу. Станция мне подходила. Вспомнилось, что как-то раз, увлёкшись новостной лентой, я пропустил такое же объявление. То было в самом центре – на Боровицкой.
Вопреки обычной практике, барьер тогда выставили не у эскалаторов, а у выхода на улицу.
– Сударь, вам не следует туда идти. – Негромкий оклик остановил меня почти у самых дверей.
– Почему это? – раздражённо обернулся я к дежурной.
– Как? Вы разве не видите? – она, казалось, искренне удивлена вопросом.
Я присмотрелся к тому, что происходило снаружи. Краски выглядели чересчур яркими, будто кто-то выкрутил контрастность на максимум. Купола кремлёвских соборов сияли под непривычно синим небом. А сам Кремль... Его оттуда вообще не должно было быть видно! Вместе с усадьбой Шаховских исчезла и значительная часть зданий по Моховой улице. Бросались в глаза и несколько новых башен в стене, каждая из которых имела огромные ворота, предназначавшихся явно не для человека.
Туда мне явно не следовало идти.
– Что-то не так с атмосферой? – спросил я у дежурной. Та лишь вздохнула:
– Кто их знает? Нам не сообщают.
Внезапно выражение её лица изменилось и приобрело сосредоточенный вид.
– Вам пора, сударь. Идите тем же путём и, ради бога, не оглядывайтесь.
По спине пробежал холодок. В вестибюле стало темнее. Что-то с той стороны перегородило доступ свету и заглядывало внутрь. Я отчётливо почувствовал, как чьи-то щупальца коснулись головы.
– Вам это только кажется. Идите. Нельзя, чтобы оно проникло в разум, – спокойно сказала дежурная. Медленно кивнув, я сорвался с места и в несколько прыжков одолел три лестничных пролёта, отделявших вестибюль от перехода. Никаких следов от прикосновений я тогда не обнаружил, но с тех пор стал внимательно прислушиваться ко всем объявлением в метро.
Погрузившись в воспоминания, я едва не налетел на низенького сморщенного старичка, зазевавшегося у входа на эскалатор.
– Понастроили порогов! Людям ходить негде, – тихо ворчал тот.
– Ты чего, отец? – Хотел было я беззлобно поддеть старика, но в то же мгновение на следующем шаге споткнулся сам.
– Того, брат, того. Гляди, что делается, – отозвался старик, когда мы оба уже взошли на ступеньки.
Я обернулся. Каждый пассажир, подходивший к эскалатору, непременно спотыкался на ровном месте.
– Подземные совсем распоясались, – продолжал сетовать старик, – крови захотели! Скоро людей на рельсы сталкивать начнут! Вот силушки поднаберутся и... – он махнул рукой и отвернулся.
Я только понимающе покивал в ответ.
Город на поверхности встретил меня привычной серостью. Свинцовые облака висели так низко, что в некоторых местах почти касались крыш. Раньше такое можно было увидеть только при редких визитах Хранителя Петербурга, а теперь... Слишком много потрясений за последнее время обрушилось на город. У солнца здесь не было ни единого шанса.
За облаками что-то сверкало. Отдельные смельчаки пытались ещё как-то исправить ситуацию, беспрестанно швыряясь молниями с вершин самых высоких зданий, но всё было без толку. Тот, что использовал эту новостройку на Оружейном, изначально был обречён на неудачу. Какая-то сила оставалась только у легендарных сталинских высоток, но те были давно захвачены Правительством для своих нужд. А ему, как известно, до настроений обычных людей нет никакого дела.
По Садовому медленно тащилась вереница коммунальной техники, почёсывая и промывая исполинскую спину Москвы. Дыхание города благодарно трепало волосы бригаде рабочих, высаживавших кустарники на узкой зелёной полосе вдоль проезжей части. Стайка новостных сорок, дежуривших у входа в редакцию, завидев меня, отвлеклась от обсуждения актуальной повестки и приветственно подняла хвосты.
Помахав им в ответ, я зашёл внутрь. Посещать утреннюю летучку совсем не хотелось, и я сразу же пошёл к рабочему месту. Сводки с границ, летящая в известном направлении экономика – всё это и так до меня дойдёт против моего желания. Мне нужно было что-то более светлое или хотя бы смешное.
– Так, что тут у нас? – бормотал я себе под нос. – Международный конгресс ведьм исключил Бабу Ягу из своего состава и запретил духам подчиняться заклинаниям на русском? Подойдёт! Что ещё? Заблокированы иностранные счета олигарха Кощея, чтоб тот зачах ещё быстрее? Годится!
Возможно, кому-то такие новости могли показаться глупыми и неуместными. Я считал иначе. Кто-то обязательно улыбнётся, прочитав их. А значит, эмоциональных фон москвичей улучшится. Значит, у нас появится надежда вновь увидеть солнце. Или, на худой конец, просто без приключений добраться вечером домой.
